Николай Буров: «Культура — несжигаемый мост…»

— Если говорить о педагогике искусства, — то, наверное, прежде всего следует говорить о ее главном предмете и адресе, а это — ребенок. Ребенок удивительно быстро изменяется, вырастает и становится «неребенком». И в такое очень короткое время — каким образом уместить все, что мы хотим вложить в него? Этим занимается в первую очередь школа — в смысле необходимых первоначальных знаний, социализации, воспитания — и делает на первом этапе бесконечно много. Но каждый родитель мечтает о том, чтобы ребенок был как можно более разносторонним в своем развитии и за короткий период своего детства получил нечто очень важное. Когда-то давно — я имею в виду советское время — доступность дополнительного художественного образования, особенно в крупных городах, была очень высокой. Но детей все равно было больше, чем мест в музыкальных или художественных школах. Поэтому существовали конкурсное поступление, отбор, селекция, и таким образом — хочешь не хочешь — побеждали и двигались дальше сильнейшие и способнейшие. 

Сегодня художественное образование любого уровня стало доступным почти любому желающему. И при исключении того самого профессионального отбора и далее неизбежных ежедневных многочасовых занятий происходит невольная деградация процесса, поскольку далеко не всё можно превратить в игру, кое-что с детства надо принимать как тяжкий «жертвенный» труд. Или другая, чисто материальная сторона — истинный талант, лишенный возможности развиваться из-за недостатка средств. Как найти способ обойти такое несчастье? И каким образом здесь создать гармоничный баланс? 

— Меня всегда удивляло одно обстоятельство: у нас давно, уже очень давно — в 30-е годы прошлого века — произошло рождение этой системы, которая стала стремительно развиваться. В очень короткое время по всей стране массово рождались Дворцы пионеров, появлялись всё новые детские музыкальные и художественные школы… История довольно длинная и очень стройная, потому что имеет серьезную теоретическую основу и наработанный десятилетиями успешный практический опыт. Но мне кажется, с какого-то времени система стала несколько «заорганизованной» — и в обычной средней школе, и в системе дополнительного образования. Я знаю, что в нынешних детских музыкальных и художественных школах идет поиск каких-то новых путей, но строится все по-прежнему на классических, консервативных основах обучения, и это замечательно! 

— В школьной жизни ребенка нельзя обойтись без обязательных уроков музыки, уроков рисования, эти азы должны быть — 

так же, как обязательно должны быть, я уверен, такие предметы, как музыкальная литература и история музыки. Помимо ощутимой и неоспоримой пользы для развития личности, знание таких вещей позволит понимать очень многие явления культуры. Нужно научиться «дотягиваться» до философии музыки, до ее высочайшей «математики», потому что боимся мы и не признаем того, что трудно или незнакомо. Нужно вовремя детей «лишить испугов» по поводу незнакомого, непонятного или недоступного. 

Я вспоминаю, как меня, когда я был ребенком, «лишили испуга» по поводу оперы — это явление стало для меня любопытным, а местами даже притягательным и интересным. Думаю, обязательным, необходимым должен быть и урок хорового пения…

— Конечно! Занимаясь хоровым пением, можно научиться очень многому — ты поешь в хоре и слышишь тех, кто вокруг, ты живешь в едином музыкальном коллективе и таким образом учишься жить в обществе. 

И лад наступает не тогда, когда все вместе что-то громко кричат, а когда поют очень, очень тихо, почти шепчут — до сих пор я для себя оцениваю качество того или иного хора, если слышу умение спеть абсолютно тихо, почти неслышно, сохраняя то великое созвучие, которое возможно в многоголосии! 

— Вспоминая свое детство — а всегда надо на себя ориентироваться — я думаю о Дворце пионеров, ныне Санкт-Петербургском городском Дворце творчества юных, и во всех отношениях — от образования моего «глаза и слуха» до роста моих пристрастий — очень многое происходило именно в этом Доме. Потому что он вот так замечательно устроен. 

— У меня возникают противоречивые мнения о том, кого я вижу перед собой, когда смотрю на молодых. Я очень люблю студентов. Мне даже часто кажется, что эти ребята значительно лучше меня и моего поколения — 

они свежее, интереснее, они больше умеют, они очень высоки и точны в скорости своего движения, во внутреннем темпоритме… А иногда ужасаюсь, потому что молодые люди вдруг оказываются совершенно не 

в состоянии владеть родным языком на элементарном уровне, плохо, путанно знают и историю, и литературу, неохотно читают. Вообще, мне кажется, что одна из главных нынешних проблем в том, что мы утрачиваем нашу гордость — любовь к чтению. 

В основании нашей культуры — колоссальный пласт отечественной литературы высочайшего уровня, очень красивого языка, а в последнее время все это очень страдает. Искореженный, неопрятный, неточный, больной язык — вот беда большая! 

— Да, это такая шутка Театральной биб-лиотеки — она понравилась мне своей идео-логией. Мы отмечаем юбилеи писателей — так почему бы не отметить юбилей читателя? Или читательского билета? И это, мне кажется, должно иметь хорошее воспитательное значение — потому что молодые люди, заходя на выставку, смогут понять: если будешь читателем долго и упорно, то когда-нибудь это станет очень заметно. 

— Любительство — великий двигатель! Мы очень много теряем с уходом из нашей жизни — даже в городе, а для сельской местности это просто катастрофа — таких понятий, как Дом культуры, клуб, куда можно было принести свои силы и желания и научиться под руководством педагогов тому, к чему у тебя лежит душа, от танца до музыки или театра. Когда-нибудь придет осознание масштаба этой потери — и мы спохватимся и начнем все это воссоздавать, готовить специалистов по клубной, досуговой работе. Я вспоминаю замечательные клубы заводов «Вулкан», «Большевик», клуб «Электросилы», молодежные Дворцы культуры — и везде какие-то студии, кружки, секции!.. Стоит такой глыбой ДК имени Горького, а ведь ему девяносто лет исполнилось в прошлом году! Клубная работа — важнейшая задача государственной культурной политики. 

— Да, этот проект (автор его — Бэлла Куркова) затрагивает судьбы и истории великих князей Романовых на протяжении XVIII, XIX и части XX веков — и конечно же, там возникают сюжеты, связанные со всеми видами искусств. Кто-то из этой семьи мог стать президентом Академии художеств, кто-то всемерно помогал — и материально, и административно — становлению и развитию библиотечного дела, кто-то благотворил — именно благотворил! — и опекал Антона Рубинштейна, чтобы его не «заклевали», когда он задумал создать первую русскую консерваторию. Боялись, что она может лишить молодых музыкантов «национального свое-образия». Я не очень хорошо понимаю — как это? Своеобразие достигается на фундаменте академического образования, мне всегда так казалось. 

И жизнь самых первых и главных наших музеев напрямую связана с историей царствующего дома, прежде всего через судьбы великих князей. У первых лиц всегда было достаточно хлопот в политике, в государственном строительстве, в военном деле, а великие князья могли позволить себе такую роскошь — заниматься искусством. 

Так что я рад, что у меня есть такой проект; мне кажется, его начинает смотреть все большее количество людей, потому что это все-таки попытка заглянуть в ту часть нашей истории, которая нам до обидного мало известна.

— Мне кажется, что все эти события происходили совсем недавно… Но мы сейчас иные, чем даже двадцать, тем более тридцать лет назад, не говоря уже о минувших столетиях… Трудное нынче время — и очень интересное… Оно и не может быть не трудным, потому что мы ломаем сейчас устаревшие каноны, стереотипы… Но если попытаться обернуть эту ситуацию на пользу и придумать что-то сумасшедше полезное — да, тогда будет смысл и наступит прорыв; если же нет — нас ждет разрушение. Я глубоко убежден — мы никуда не вырвемся из той связки, которая образовалась и существует как всеобщая современная мировая культура. 

В музейном, музыкальном, концертном деле, в изобразительном искусстве, в кинематографе, театре — мы живем в едином культурном пространстве, где абсолютно все так или иначе смешивается, взаимопроникает и… превращается для человека в лекарство или яд. Разумеется, это сказывается на нас, на нашем психическом и физическом здоровье, на будущем наших детей. В этом пространстве можно занимать и защищать разные позиции. Но культура — единственная надежда на то, что мир можно будет восстановить после самых жестоких политических и даже военных испытаний и катаклизмов. Культура — несжигаемый мост... 

— Наш город прекрасен еще и тем, что он может «воспитывать глаз» — надо только не лениться и смотреть чуть-чуть повыше собственных ног, чаще смотреть вверх, в сторону неба, и все сложится так, как надо.