Гуслей серебристый звон

В зале Петербургского дома композиторов 15 апреля состоялся концерт «Гусли: ХХI век», в программе которого прозвучали сочинения композитора Елизаветы Панченко для звончатых гуслей. После концерта мы решили задать Елизавете несколько вопросов.

— Кого ты считаешь своими учителями?
— В консерватории моими учителями были Александр Дереникович Мнацаканян и Сергей Михайлович Слонимский, по классу оркестровки — Владимир Иванович Цытович. Это большие художники, профессионалы высочайшего уровня. Особенно плодотворными оказались годы аспирантуры в классе Сергея Михайловича Слонимского, тогда были написаны моя первая опера, два инструментальных концерта и фреска для большого симфонического оркестра. В известной степени я учусь у композиторов эпохи барокко — и форме, и развитию материала, и эстетике отношения к звуку. А искреннему выражению своих чувств и мыслей посредством языка русской фольклорной традиции я учусь, безусловно, у Гаврилина и Свиридова.

— Какими музыкальными инструментам ты владеешь? Планируешь ли осваивать новые?
— Мои инструменты — орган, клавесин и фортепиано. Иногда играю на бубне и кастаньетах (смеется). В будущем надеюсь освоить гусли.

— Как ты считаешь, можно ли наши русские народные инструменты сделать популярными и актуальными среди широкой публики?
— Да, безусловно. Кроме неординарных проектов, таких как «Квинтет Четырех» (folkcore), или сольный проект Ольги Глазовой (голос и гусли, future-folk), есть пример коллектива, с огромным успехом выступающего по всему миру и в России уже более 30 лет, — это знаменитый «Терем-квартет». Мне посчастливилось начать сотрудничество с этими удивительными музыкантами весной нынешнего года.

— Что для тебя значат гусли, как ты воспринимаешь этот инструмент, почему такой акцент именно на нем?
— Гусли покорили меня тембром волшебной красоты. Недаром один из петербургских фестивалей так и называется — «Гуслей серебристый перезвон». Гусли — это воплощение красоты и гармонии. Я работаю с живым материалом, в котором жизнь и музыка неразрывно сплетены.

— Есть ли у музыки национальность? Русские инструменты — обязательно ли это русская музыка?
— Вопрос интересный. Конечно, если мы слышим волынку, то можем сразу представить шотландца, играющего на ней, а звуки многострунного китайского инструмента гуцинь напомнят о культуре и философии Поднебесной. Гусли — в первую очередь символ русской культуры, как символ финской — кантеле. Однако гусли легко могут играть музыку разных стилей, от барокко до восточных напевов или переложений классики.

— В какой степени традиционная гусельная «гудьба» и вообще русская инструментальная музыка сочетаются с современными музыкальными направлениями?
— И здесь гусли вступают в диалог традиции с современностью. Несмотря на ограниченные на первый взгляд возможности инструмента — всего 15 или 17 струн, — звук его очень богат обертонами, есть множество оригинальных приемов игры, можно со-здавать строй струн на каждую конкретную пьесу. К слову о «гудьбе»: характерное гудение струн, присущее любому многострунному инструменту без грифа, является одной из отличительных черт гусельного звучания и зачастую очень приятно для слуха. Тембр гуслей легко сливается с любыми инструментальными составами. Мой проект «Гусли в космосе» объединил гусли и орган в экстравагантный дуэт, в репертуаре которого музыка от барокко до наших дней.

— Расскажи подробнее о концепции такого необычного дуэта.
— Мы с Анастасией Фоминой, солирующей на гуслях в нашем проекте, играем вместе с 2011 года, исполнили премьеры нескольких моих сочинений. В 2016 году мы начали делать программы для гуслей и органа. Это неожиданное сочетание инструментов окрашивает хорошо известную музыку Вивальди и Телемана в совершенно новые «цвета». Но, конечно, основа нашей деятельности — это современная музыка Переложения сочинений Бориса Кравченко, Вадима Бибергана и Константина Шаханова мы делаем сами, Вадим Давыдович и Константин Адольфович поддерживают наши эксперименты. Уверена, что если бы Борис Петрович Кравченко был жив сегодня (а его не стало в 1979 году), то он бы с интересом отнесся к переложению партитуры своего концерта для гуслей с оркестром «Гусли в космосе» для дуэта органа и гуслей. Именно этот концерт дал нам название, удивительно созвучное инструментальной идее: орган олицетворяет собой космос, некое упорядоченное многосферное музыкальное пространство. Гусли вписываются в это пространство, привнося новый голос и живую вибрацию струн.

— Мне кажется, что гусли — инструмент обиходно-бытовой, сопровождающий человека в определенных жизненных ситуациях. Насколько близко сосуществуют профессиональное исполнительство, академическая музыка и любительская, бытовая?
— Оба варианта гуслей, этнографический и академический, занимают свою нишу. Оба пригодны и для любительской, и для профессиональной игры. У академического инструмента больше возможностей играть с оркестром, а у этнографического — чудесные возможности для сопровождения песен, баллад, духовных стихов. Оба направления заслуживают внимания, у всякого музыканта найдется свой слушатель.

— Есть ли место импровизации в твоих сочинениях?
— О, импровизация есть, конечно! Однако я всегда в партитуре прописываю опорные точки, на которых держится форма.

— Что ты хочешь выразить посредством своей музыки? Какие идеи несешь слушателям?
— Прежде всего я делюсь со слушателями счастьем всякий раз, когда получается. И это может быть счастливый миг, момент душевного переживания или выхода из круга испытаний. Когда делишься в музыке своего рода «энергией выздоравливающего», всегда может выйти хороший результат. Для меня важно сообщить исполнителю и слушателю энергию через музыку. Конечно, лучше позитивную — художник должен быть гармоничной личностью и созидать мир!