Живой классик

Сейчас, в 2022 году, побывав на его пресс-конференции и через несколько дней на концерте, я испытывал чувство нереальности происходящего. И правда, как-то странно сознавать, что я сам, давно разменявший шестой десяток, не слышал его первых концертов в СССР просто потому, что меня тогда еще не было на свете... Да, первые гастроли Зубина Меты состоялись ровно 60 лет назад, в апреле 1962 года. В тот свой приезд он дирижировал Седьмую симфонию Дворжака, несколько оперных арий и увертюр. Какое счастье, что этот концерт был записан, и в конце 80-х годов вышла пластинка фирмы «Мелодия» (в серии «На концертах выдающихся мастеров»).

Несколько лет назад, готовясь к исполнению Седьмой симфонии Дворжака, я внимательно прослушал все 12 имеющихся у меня записей этого произведения — разных лет, с разными оркестрами и дирижерами. И могу точно сказать, что запись Зубина Меты (сделанная на том самом концерте 1962 года, в день, когда ему исполнилось 26 лет) — совершенно уникальна невероятной свободой музицирования, вниманием к деталям и потрясающей темповой гибкостью, заставляющей вспомнить Фуртвенглера. И это так непохоже на остальные исполнения — безусловно весьма достойные, корректные, так сказать «юридически верные».

… Помню, как в 1988 году я слушал в Москве все его программы с Нью-Йоркским филармоническим оркестром, который он в то время возглавлял. Ажиотаж вокруг этих концертов царил невероятный, билеты было достать совершенно невозможно, меломаны пробирались в зал всеми правдами и неправдами. Так, например, на первый концерт я прошел со служебного входа, представившись вахтёрше настройщиком, которого срочно вызвали, чтобы перед концертом настроить… маракасы.

В этом первом концерте московских гастролей Зубин Мета исполнил одно из сложнейших во всех отношениях монументальных симфонических полотен — Девятую симфонию Малера. В другом концерте прозвучали Вторая симфония Шуберта, «Весна священная» Стравинского (помню, что абсолютно все программы маэстро дирижировал наизусть). Кроме того, эти гастроли прошли под знаком творческой дружбы с Симфоническим оркестром Министерства культуры СССР и его тогдашним руководителем Геннадием Рождественским. Помимо концертов с Нью-Йоркским Филармоническим, Зубин Мета выступил с оркестром Рождественского, исполнив Восьмую симфонию Брукнера. А Рождественский продирижировал Нью-Йоркским оркестром, сыграв программу из произведений Прокофьева и Шнитке. А после того, как «официальная» филармоническая часть концертов закончилась, оба оркестра — Нью-Йоркский и Московский — объединились и выступили под открытым небом в Парке культуры имени М. Горького. В этой программе Рождественский дирижировал Пятую симфонию Шостаковича, а затем Зубин Мета — Фантастическую симфонию Берлиоза.

Следующий приезд Зубина Меты состоялся двумя годами позже, в 1990 году, когда он с Израильским филармоническим оркестром выступил в Большом зале Московской консерватории, исполнив Скрипичный концерт Чайковского (солист Ицхак Перлман) и Седьмую симфонию Бетховена. Помню некоторые очень интересные, смелые темповые и штриховые детали в Седьмой симфонии Бетховена. После окончания программы, на бис, Израильский оркестр «показал класс», сыграв в бешеном темпе «Perpetuum mobile» Паганини всей скрипичной группой в унисон...

К сожалению, следующие приезды маэстро в нашу страну я пропустил, работая в то время не в Москве. Поэтому моя нынешняя встреча с его искусством состоялась лишь теперь, после 30-летнего перерыва. И если на пресс-конференции, глядя на 86-летнего маэстро, я думал о том, что даже великие люди, увы, не властны над временем, то в концерте музицирование его было таким же вдохновляющим, как и прежде — тот же энергичный, побуждающий к игре жест, та же цепкая память (Третью симфонию Малера он, как и все прошлые свои программы, дирижировал наизусть), та же столь редко встречающаяся способность ясно и наглядно выстроить цельную форму этого гигантского многопланового полуторачасового произведения.

Что еще обратило на себя внимание в этой интерпретации? Как мы знаем, Глинка превыше всего ценил в исполнении «отчетливость». В этом смысле интерпретация Зубина Меты была идеальной. В его исполнении Третьей симфонии Малера прослушивалось абсолютно всё. Приведу лишь один пример. В самом начале симфонии, после громких вступительных фраз во многих исполнениях как будто наступает полная тишина или идет какой-то неясный гул. Но на самом деле там звучит тишайшее соло большого барабана, и именно в нем зарождается важнейшая ритмическая формула симфонии (через несколько тактов она также появится у тромбонов, тубы и литавр, и на фоне этого ритмического ostinato зазвучит главная тема первой части). И как не отметить замечательный оркестр Санкт-Петербургской филармонии (ЗКР), чутко откликавшийся на интенции маэстро.

Форма симфонии представала перед нами не как конструкция, не как скелет, а как некое развертывающееся во времени повествование, протяженное и неспешное. Как своеобразное путешествие «из пункта С в пункт F» (da Capo al Fine), где каждый отрезок пути дарил нам новые впечатления, а весь маршрут выстраивался в единое целое. Зубин Мета — опытный проводник — вел нас по этому прекрасному пути, и еще с начальных фраз первой части казалось, что в его сознании уже звучит заключительная фермата финала…