Наш ответ Штокхаузену

В череде камерных концертов, проходивших в зале Союза композиторов, неожиданно ярким оказался вечер 18 мая — «Знаки зодиака: Штокхаузен & Со».

Идея создания коллективного цикла по мотивам двенадцати пьес (или мелодий, как назвал их композитор) уже была опробована в одном из концертов XXVII фестиваля «Звуковые пути» в ноябре 2015 года. Версия «Tierkreis» Штокхаузена была аранжирована скрипачом и композитором Михаилом Крутиком для ансамбля из пяти исполнителей. Интересно, что переложение выявило в некоторых случаях традиционные (или уже теперь ставшие традиционными для нашего слуха) элементы, тогда как Штокхаузен строил свой цикл на преодолении слуховых стереотипов. Это миниатюрные вариации, темами для которых послужили абстрактные звуковые формулы, «очищенные» от тональности, лада, жанра. Тем не менее, например, в «Водолее», открывавшем и замыкавшем нынешнюю программу, в соединении крайних регистров явственно проступало вальсовое начало.
Часть пьес-откликов также перекочевала из той, старой программы. «Такие дела, Овен» Анатолия Королёва (название, возможно, отсылающее к роману Воннегута), «Дева» Михаила Крутика, апокалипсический «Скорпион. Время чудовищ» Сергея Слонимского (к составу добавлена контрабас-балалайка; в кульминации звучит неизбежное Dies irae). Пьеса «Слезы Христа» («Лев») Леонида Резетдинова выдержана в форме пассакалии, но современной, с неожиданными стилистическими модуляциями. Елена Иготти в «Весах» подчеркнула неустойчивость знака: каждый исполнитель вступает в свое время, в своем темпе. Автор начинает с минималистической техники с элементами аллеаторики, но романтизм берет верх и растущее напряжение приводит к неожиданной для столь небольшой формы яркой кульминации. С сожалением вспоминаются некоторые пьесы, не вошедшие в новый цикл, например остроумно решенный «Рак» Светланы Лавровой: соответствующая миниатюра Штокхаузена начинала звучать с конца, в ракоходе.
В нынешнем году «зодиакальный круг» более чем наполовину обновился: в него вошли написанные специально для концерта «Водолей. Течение звезд» Натальи Волковой, «Рыбы» Александра Радвиловича, «Телец» Николая Мажары, «Близнецы-подлецы» Антона Танонова, «Где раки зимуют» Вячеслава Круглика, «Два стрельца» Светланы Нестеровой и «Capricornus» («Козерог») Евгения Хаздана. Совершенно очевидно, что, за исключением Радвиловича, названные авторы тяготеют к иным, достаточно далеким от авангардных техникам письма. Это добавило в программу разнообразия, красочности. Местами небольшой состав начинал звучать совершенно по-оркестровому, где-то можно было услышать этнику, напоминание о киношном саундтреке или о мюзикле.
Свободнее было и обращение с формой: в ряде случаев отклики существенно превышали миниатюры Штокхаузена не только по объему звучания, но и по протяженности, разрастались в развернутую трехчастную форму с контрастной серединой и т. п. Вариационный принцип почти во всех случаях уступал место другим типам развития. Для многих композиторов существенным был эффект изобразительности: это и «глубинные» плывущие тоны в «Рыбах» Радвиловича, и «льющиеся» пассажи и «всплески» в «Водолее» Волковой, и «злая» переменная метрика в «Где раки зимуют» Круглика, и очертания роговых трублений в «Козероге» Хаздана. По сути же пред слушателями предстала череда миниатюрных автопортретов: в каждом можно было рассмотреть излюбленные приемы, предпочитаемые жанры, области интересов наших композиторов.
В успешном представлении музыки несомненна заслуга исполнителей. Ансабль солистов Академического симфонического оркестра филармонии играл с видимым удовольствием. Пожалуй, лишним было только зачитывание между номерами астрологических характеристик каждого из знаков. Если уж необходимы люфты между мини-циклами, образуемыми штокхаузеновской пьесой и современным откликом на нее, то их можно было заполнить краткими аннотациями композиторов: программой, максимой, цитатой, предложенной автором.